Нередко сегодня приходится слышать как и хвалебные оды в честь царя Ивана IV, так и отборную брань. Одни считают его величайшим самодержцем, новатором, объединителем русских земель, другие тираном, психопатом, мучителем, позором России. Не бывает двуполярного мира, не бывает хороших или плохих людей. Всегда и везде много чего намешано: и плохого, и хорошего. Читаем источники, воспоминания современников и делаем выводы САМИ.
Советую включить следующий трек перед дальнейшим чтением:
Итак, начну я, пожалуй, с тёмной стороны истории об Иване IV, а во второй части напишу о его добрых делах, основываясь на записях Джерома Горсея, дворянина, дипломата, в 1573—1591 годах жившего в России.
Уверен, кто не читал книгу сэра Горсея, узнают много для себя нового. Еще скажу, что по опыту других статей знаю, что найдутся такие, кто начнет упрекать меня в том, что я очерняю историю, иду на поводу у засланных в древнюю Московию "иностранных шпионов". Распространяю их "пасквили". Знаю, никуда от таких замечаний не деться, но буду оставлять их отныне без ответа; скажу лишь, что моя цель - знание и поиск истины и больше ничего. И какой бы неприглядной и тяжелой эта истина не оказалась, мне не важно. Прошу вас, не тратьте время на подобные упреки.
Итак, решайте сами, кем был царь Иван Васильевич!
Приступим, часть первая "Душитель, тиран".
Вы, вероятно, слышали, а может быть и не вполне, о жестоком варварском и тираническом правлении Ивана Васильевича, о его жизни, о том, как он проливал кровь невинных, какие ужасные грехи совершал, о том, каков был его конец и его старшего сына и как он оставил другого, глупого сына, более чем слабого умом, управлять столь обширной монархией, в результате чего было пролито еще больше крови; как от него избавились, а третий сын, десяти лет от роду, обладавший острым умом и подававший большие надежды, был зарезан — так пресекся этот род и его кровавое поколение, правившее более трехсот лет, и вырванное с корнем, кончившееся в крови.
Ярость
Начну с того, что после смерти царицы Анастасии царь Иван женился на одной из черкесских княжен Марии Темрюковне. Обряды и празднества, сопровождавшие эту женитьбу, были столь странными и языческими, что трудно поверить, что это происходило в действительности. Как пишет Горсей, могущество царя усилилось вследствие упомянутого брака, принесшего ему власть и силу татар, более стойких воинов, чем русские; этих татар он часто использовал для подавления и усмирения князей и бояр.
Раздувшись от честолюбия, хвастаясь, вопреки здравому смыслу, своими будущими великими завоеваниями, царь Иван выступил в поход к границам Ливонии и Швеции — пределам христианского мира с той стороны — с армией в 100 тысяч конных и 50 тысяч пеших воинов, с пушками, артиллерией, боеприпасами и со всем нужным провиантом; он предавал смерти всех мужчин, женщин и детей, попадавшихся ему на пути к Новгороду и Пскову.
Ужасны были вопли гибнувших в жестокой резне, пожарах и опустошениях; женщин и девушек, раздетых донага, несмотря на мороз, без жалости избивали, привязывали по три и по четыре к хвостам лошадей и тащили, полумертвых-полуживых, заливая кровью дороги и улицы, полные мертвых тел стариков, женщин, младенцев; среди них были и знатные люди, одетые в бархат, камку и шелк, украшенные драгоценностями, золотом и жемчугом; люди этого края — красивейший в мире народ как по своей породе, так и благодаря сухому и холодному климату страны. Бесчисленные толпы этих людей были уведены в Россию.
Не спешите, остановитесь. Вглядитесь в следующую гравюру. Всмотритесь в детали.
Считается что подобные рисунки (подметные) как этот и следующий делали в Европе специально для популяризации идеи бесчеловечного варварства царя Ивана и русских.
Горсей указывает, что богатства, взятые деньгами, товарами и другими сокровищами и вывезенные из этой страны, ее городов, а также из 600 ограбленных церквей, не поддаются перечислению.
Иван IV осадил Ревель с двадцатью тысячами человек, громил его из 20 пушек, но воины, женщины и мужчины по ночам заделывали проломы в стенах, сделанные днем, выливали горячую и холодную воду, которая замерзала постепенно таким толстым слоем льда, что царь после шести недель осады и двадцати тысяч пушечных выстрелов мало преуспел; с потерей шести тысяч человек он поспешил отступить и покинул город с позором.
Придя в ярость от своей неудачи, от потери лучшей части своей многочисленной армии, он торопился учинить столь жестокую и кровавую казнь, какой не видел свет. Он пришел в Нарву, захватил всю казну и товары, убил и ограбил мужчин, женщин и детей, отдав город на окончательное разграбление своей армии татар.
Ворвался в Великий Новгород с тридцатью тысячами своих татар и десятью тысячами своей охранной стражи, которые обесчестили всех женщин и девушек, ограбили и захватили все, что находилось в этом городе, убили людей, молодых и старых, подожгли их склады, хранилища товаров, воска, льна, сала, кожи, соли, вин, одежды и шелка; растопившиеся сало и воск залили стоки на улицах, смешиваясь с кровью тысяч убитых мужчин, женщин, детей; мертвые тела людей и животных запрудили реку Волхов, куда они были сброшены.
Разрушенный такими действиями город был оставлен безлюдным и пустынным, а царь вернулся с армией и пленными из Ливонии в город Москву.
По пути он приказал своим военачальникам и другим чиновникам выгнать из городов и деревень в округе людей всех сословий: дворян, крестьян, купцов, монахов, старых и молодых, с их семьями, добром и скотом и отправить их очистить и населить разрушенный Новгород. Это было новой казнью, так как многие из них умерли от чумы, зараженные воздухом города, в который они попали; такая мера не могла пополнить население, хотя много людей разного возраста были согнаны туда из отдаленных мест.
Эта жестокость породила столь сильную всеобщую ненависть, подавленность, страх и недовольство во всем его государстве, что возникало много попыток и замыслов сокрушить Ивана, но ему удавалось раскрывать их заговоры и измены при помощи отъявленных негодяев, которых он жаловал и всячески поощрял, противопоставляя главной знати.
Трусость
Весной 1571 войско крымского хана подошло к Москве. Иван, узнав о близости армии Девлет-Гирея, бежал в Вологду с сыновьями и казною.
«И прииде царь крымской к Москве и Москву выжег всю, в три часы вся сгорела, и людей без числа згорело всяких» (ПСРЛ. Т. 13. С. 191). Число жертв, по данным источников, колеблется от 20 тыс. до 800 тыс. человек (см. сводку: Зимин А. А. Опричнина… С. 454–458). «…трех городов…» — на протяжении XVI в. в столице за Кремлем были возведены три кольца укреплений: Китай-город (30-е годы), Белый город, построенный Федором Конем (80-е годы), а в 1591–1592 гг. возник деревянный «Скородом».
Девлет-Гирей взял Москву, зажег колокольню св. Ивана. Поднявшийся сильный ветер и распространившийся огонь в течение шести часов обратили в пепел все церкви, дома, палаты, построенные почти полностью из сосны и дуба, как в городе, так и в округе. В этом свирепом огне сгорели и задохнулись от дыма несколько тысяч мужчин, женщин, детей; та же участь постигла и тех, кто укрылся в каменных церквах, монастырях, подвалах и погребах, лишь немногие из немногих спаслись как вне, так и внутри обнесенных стенами трех городов.
Река и рвы вокруг Москвы были запружены наполнившими их тысячами людей, старавшихся спастись в воде, едва высунув поверх нее головы. Однако сгорело и утонуло так много тысяч людей, что реку нельзя было очистить от трупов в течение двенадцати последующих месяцев, несмотря на все предпринятые меры и усилия.
Надо понимать, что причиной практически беспрепятственного прихода Девлет-Гирея в Москву послужило то, что армию Московитов он попросту обошел, а та, не имела права покинуть свои позиции под страхом смертной казни по приказу царя попросту не смогла его задержать.
Жадность
Обирая своих купцов, он обменивал взятые у них товары у иностранцев на одежду, шитую золотом, талеры, жемчуг, драгоценные камни и т. п., все это он присоединял к своему богатству, не платя ничего или почти ничего и получая огромные суммы от городов, монастырей, истощая их богатства высокими налогами и пошлинами. Все это разбудило против него большую ненависть.
Зависть
Иван завидовал своему двоюродному брату Владимиру Старицкому; сам живя в тиранстве и ненавидимый своими подданными, он видел, что Владимир умел заслужить сердечную любовь других.
Объявив о женитьбе герцога Магнуса,брата датского короля Фредерика II, на дочери Старицкого, послал за ним. Когда Владимир предстал перед царем и пал ниц, то царь поднял его и поцеловал. Говорят, что Князь Владимир сказал ему со слезами: «О жестокий брат, это Иудин поцелуй, ведь ты не мог послать за мной для чего-нибудь доброго, так делай то, что задумал», — и с этими словами вышел и на следующий день умер.
Осенью 1569 г. царь заставил В. А. Старицкого выпить яд (РИБ. Т. 31. Стлб. 285–286; Таубе и Крузе. С. 46–47; ПСРЛ. Т. 13. С. 191; Временник Ивана Тимофеева. М.; Л., 1951. С. 23).
Страх
Царь жил в постоянном страхе и боязни заговоров и покушений на свою жизнь, которые раскрывал каждый день, поэтому он проводил большую часть времени в допросах, пытках и казнях, приговаривая к смерти знатных военачальников и чиновников, которые были признаны участниками заговоров.
Многие были убиты ударами в голову и сброшены в пруды и озера около Слободы, их трупы стали добычей огромных, переросших себя щук, карпов и других рыб, покрытых таким жиром, что ничего, кроме жира, на них нельзя было разглядеть.
Князь Борис Тулупов, большой фаворит в те времена, будучи уличен в заговоре против царя и в сношениях с опальной знатью, был посажен на кол, заостренный так, что, пройдя через все тело, он вышел у горла; мучаясь от ужасной боли и оставаясь живым 15 часов, князь разговаривал со своей матерью, княгиней, которую привели посмотреть на это ужасное зрелище. И она, почтенная добрая женщина, за этот же проступок была отдана на поругание сотне стрельцов. Ее раздувшееся, нагое тело было приказано отдать псарям, бросившим его голодным псам, растащившим его на куски, валявшиеся повсюду.
Тулупов Борис Давыдович — окольничий, был казнен в июне — августе 1575 г. (см.: Зимин А. А. Состав Боярской думы… С. 77; он же. В канун… С. 22–23).
Царь наслаждался, купая в крови свои руки и сердце, изобретая новые пытки и мучения, приговаривая к казни тех, кто вызывал его гнев, а особенно тех из знати, кто был наиболее предан и любим его подданными.
В то время он всячески противопоставлял им и поддерживал самых больших негодяев из своих военачальников, солдат, все это на деле привело к росту враждующих и завистников, не осмелившихся даже один другому доверять свои планы свержения царя. Он видел это и знал, что его государство и личная безопасность с каждым днем становятся все менее надежными.
Предательство
Беспокоясь о том, как бы избежать участи своих жертв, он задумал сватовство к Английской королеве Елизавете. Главной причиной желания породниться с Английской короной было давнее желание сделать Англию своим убежищем в случае необходимости.
Подтверждение о намерении царя жениться в Англии можно найти не только у Горсея, но и в Псковских летописях (Псковские летописи. Вып. II. С. 262)
Иван имел, правда, причины сомневаться в успехе, так как две его жены были еще живы, а кроме того, королева отказывала в сватовстве многим королям и великим князьям, однако он не терял надежды, считая себя выше других государей по личным качествам, мудрости, богатству и величию.
По сообщениям Горсея, царь Иван построил множество судов, барж и лодок у Вологды, куда свез свои самые большие богатства, чтобы, когда пробьет час, погрузиться на эти суда и спуститься вниз по Двине, направляясь в Англию.
Так-же см.: Казакова Н. А. Летописные известия и предания о пребывании Ивана IV в Вологде // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1978. Т. X. С. 203–204).
Мстительность
Своего старшего сына, царевича Ивана, он оставлял управлять и усмирять свое беспокойное государство. С этой целью он задумал изыскать новые богатства, чтобы упрочить власть своего наследника, и теперь привел в исполнение свое давнее намерение.
Он вызвал к себе духовенство, глав всех наиболее влиятельных, богатых и известных монастырей и обителей всего царства, и потребовал составить опись всего имущества для передачи части его в казну.
... в назначенный день вы принесете нам точный и правдивый список тех богатств и ежегодных доходов, которыми обладает каждая из ваших обителей...
Главные епископы, духовенство, аббаты собирались и расходились много раз. Сильно ошеломленные и обескураженные, они старались придумать вместе с опальной знатью, как бы повернуть дело и начать мятеж. Между тем царь воспользовался этим заговором и извлек из него для себя пользу. Он объявил изменниками всех возглавлявших эти обители. Чтобы сделать их еще более ненавистными, он послал за 20 главными из них, обвинил их в самых ужасных и грязных преступлениях и вероломстве с такими неоспоримыми и явными уликами, что виновность их была признана всеми сословиями.
В день св. Исайи царь приказал вывести огромных диких медведей из клеток, где их прятали для его развлечений и увеселений в Великой Слободе. Потом привезли в специальное огражденное место около семи человек из главных "мятежников" монахов, каждый из которых держал крест и четки в одной руке и пику в 5 футов длины в другой, эти пики дали каждому по великой милости от государя. Вслед за тем был спущен дикий медведь, который, рыча, бросался с остервенением на стены: крики и шум людей сделали его еще более свирепым, медведь учуял монаха и с яростью набросился на него, поймал и раздробил ему голову, разорвал тело, живот, ноги и руки, как кот мышь, растерзал в клочки его платье, пока не дошел до его мяса, крови и костей. Так зверь сожрал первого монаха, после чего стрельцы из пушек растреляли медведя веселья ради. Затем другой монах и другой медведь были стравлены, и подобным образом все семеро, как и первый, были растерзаны.
Есть известие о похожей казни новгородского архиепископа Леонида, которого якобы затравили собаками, «в медведно ошив» (Псковские летописи. Вып. И. С. 262; Новгородские летописи. С. 148). Горсей, по мнению С. М. Середонииа, рассказал заодно о двух разновременных, похожих событиях: казнях 1575 г. и церковном соборе 1580 г. (см.: Середонин С.М. Известия англичан о России во второй половине XVI века // ЧОИДР. 1884. Кн. 4. С. 31). В. И. Корецкий же считал, что все описанные события происходили осенью 1575 г. и были связаны с созывом земского собора (см.: Корецкий В. И. История русского летописания… С. 43–47).
Вот таким образом было приобретено основательное богатство для его сына без уменьшения его собственного, однако царь не оставлял своего намерения относительно Англии.
Многоженство
Личная жизнь царя отличалась запутанностью брачных отношений. После смерти первой жены Анастасии Романовны и второй — Марии Темрюковны браки царя становятся частыми: в 1571 г. он выбрал в жены Марфу Собакину, но по неизвестной причине она прожила после венчания всего 15 дней, в 1572 г. в монастырь попадает четвертая жена — Анна Колтовская, а в конце 70-х годов — пятая жена Анна Васильчикова. Тогда же Иван IV взял в жены некую Василису Мелентьевну, брак с которой, по-видимому, не был церковным, поэтому русские источники часто говорят о шести браках царя. Судьба Василисы Мелентьевны остается неясной. Последней царицей стала в 1580 г. Мария Нагая.
Будучи женатым на Марии Нагой, Иван не оставляет попыток породниться с английской короной. И хотя его имущество и решение были готовы, но ни его посол Андрей Совин не смог выполнить его поручения (так как не понял своего поручения из-за неясности устного наказа, не написанного на бумаге, как это обычно делается), ни м-р Дженкинсон, ни м-р Томас Рандольф в своих переговорах, хотя и досконально понимали о чем идет речь, не смогли ни продвинуть, ни окончить это дело, как он того ожидал.
Официально считается, что посольство А. Совина имело поручение заключить русско-английский союзнический договор, одним из главных пунктов которого была гарантия убежища в случае необходимости для царя и для королевы в Англии и в России. Посол имел инструкции не допускать изменений в тексте договора. Поскольку королева Елизавета не хотела связывать себя союзническими обязательствами, то миссия А. Совина была неудачной (См.: Толстой Ю. В. Первые 40 лет. № 21).
Посольства в Россию Антони Джеккинсона в 1571–1572 гг. и Томаса Рандольфа в 1568–1569 гг. сильно разочаровали Ивана IV, так как ни Рандольф, ни Дженкинсон не дали ответа на вопрос о заключении русско-английского союза и об убежище для царя Ивана (см.: Середонин С. М. Известия англичан… С. 76, 85).
Царь Иван не сумел сохранить дело в тайне, и вскоре его старший сын, царевич Иван, и его любимцы и бояре узнали об этом. Заметив это, царь решил успокоить их и женился снова, на пятой жене, дочери Федора Нагого, очень красивой девушке из знатного и великого рода, от нее родился его третий сын по имени Дмитрий Иванович.
Но позднее, видимо устав от попыток заполучить в жены Елизавету, Иван отправил в Англию посольство в главе с Федором Писемским, который должен был просить у английской королевы для Ивана руки леди Мэри Гастингс, дочери лорда Генри, пэра Гантингтона. Царь слышал об этой леди, что она доводится родственницей королеве и, как он выразился, принадлежит к королевской крови.
Посольство царя приняли с почетом. Королева приказала предоставить возможность увидеть леди, которая в сопровождении назначенного числа знатных дам и девушек, а также молодых придворных явилась перед послом в саду Йоркского дворца. Посол в сопровождении свиты из знати и других лиц был приведен к ней, поклонился, пал ниц к ее ногам, затем поднялся, отбежал назад, не поворачиваясь спиной, что очень удивило ее и всех ее спутников. Потом он сказал через переводчика, что для него достаточно лишь взглянуть на этого ангела, который, он надеется, станет супругой его господина, он хвалил ее ангельскую наружность, сложение и необыкновенную красоту. Впоследствии ее близкие друзья при дворе прозвали ее царицей Московии.
О ритуале русского посольского обычая см.: Юзефович Л. А. Из истории посольского обычая конца XV — начала XVII в. // Исторические записки. М. 1976. Т. 98. С. 331–340. Писемский доносил, что Мэри Гастингс «ростом высока, тонка, лицом бела, очи серы, волосом руса, нос прям, у рук пальцы тонки и долги» (Сб. РИО. Т. 38. С. 65–70).
Смерть царя
Князья и бояре, особенно ближайшее окружение жены царевича — семья Годуновых, были сильно обижены и оскорблены желанием царя жениться на родственнице Английской королевы, изыскивали секретные средства и устраивали заговоры с целью уничтожить эти намерения и опровергнуть все подписанные соглашения. Царь, в гневе не зная на что решиться, приказал доставить немедленно с Севера колдуний, привезти их из того места, где их больше всего, между Холмогорами и Лапландией. Шестьдесят из них были доставлены в Москву, размещены под стражей. Ежедневно им приносили пищу и ежедневно их посещал царский любимец Богдан Бельский — единственный, кому царь доверял узнавать и доносить ему их ворожбу или предсказания о том, что он хотел знать. Этот его любимец, утомившись от дьявольских поступков тирана, от его злодейств и от злорадных замыслов этого Гелиогабалуса, негодовал на царя, который был занят теперь лишь оборотами солнца.
Гелиогабалус (Гелиогабал) — Марк Аврелий Антоний, римский император (218–222), поклонник бога Солнца. Устраивал в Риме бесконечные празднества и богослужения, сопровождавшиеся дикими, изуверскими обрядами и расточительством. Вызвал всеобщее презрение и ненависть. Убит заговорщиками (История Древнего Рима / Под ред. А. Г. Бокщанина и В. И. Кузищина. М., 1971. С. 405).
Чародейки оповестили его, что самые сильные созвездия и могущественные планеты небес против царя, они предрекают его кончину в определенный день; но Бельский не осмелился сказать царю так; царь, узнав, впал в ярость и сказал, что очень похоже, что в этот день все они будут сожжены.
У царя начали страшно распухать половые органы — признак того, что он грешил беспрерывно в течение пятидесяти лет; он сам хвастал тем, что растлил тысячу дев, и тем, что тысячи его детей были лишены им жизни.
В полдень царь пересмотрел свое завещание, не думая, впрочем, о смерти, так как его много раз околдовывали, но каждый раз чары спадали, однако на этот раз дьявол не помог. Он приказал главному из своих аптекарей и врачей приготовить все необходимое для его развлечения и бани. Около третьего часа дня царь пошел в нее, развлекаясь любимыми песнями, как он привык это делать, вышел около семи, хорошо освеженный. Его перенесли в другую комнату, посадили на постель, он позвал Родиона Биркина, дворянина, своего любимца, и приказал принести шахматы. Он разместил около себя своих слуг, своего главного любимца и Бориса Федоровича Годунова, а также других. Царь был одет в распахнутый халат, полотняную рубаху и чулки; он вдруг ослабел и повалился навзничь. Произошло большое замешательство и крик, одни посылали за водкой, другие — в аптеку за ноготковой и розовой водой, а также за его духовником и лекарями. Тем временем он был удушен и окоченел.
// В заголовке статьи икона «Благословенно воинство Небесного Царя», написанная в честь взятия Казани
| Статья серии Царь Иван Васильевич | >>> |
|
При использовании материалов статьи активная ссылка на tart-aria.info с указанием автора Sil2 обязательна.
|
 |
