Началось все с невинного подначивания дядюшки Ханя в адрес Гобада.
Даже среди весьма оригинальных типов друзей персиянина выделялся один - высокий худой фаранг в грубом одеянии с капюшоном и со странной прической в виде выбритой макушки в окружении оставленных прядей волос.
Этот фаранг, брат Жан, исходил из Рима немало дорог в направлении восхода, везде проповедуя о своем Боге. Те, кто знали о великом пророке Иисусе, и те, кто впервые слышали о Боге закатных земель, приветливо встречали миссионеров-фарангов, хоть и не спешили принять их веру. Когда проповедник повстречал Гобада в машинном караван-сарае, то последний увлекся его рассуждениями о далеком всевышнем боге. Словно персу было мало высот поэзии и математики, и его влекло выше, туда, где абстракции являются всего лишь тенью неназываемого.
В поисках слушателей на лайнере брат Жан набрел на дядюшку Ханя, присматривающего за пульсацией огненного движителя. Скромный вид и черное одеяние даоса привело фаранга к ошибочному умозаключению, что перед ним достойный слушатель, аскет по натуре. Проповедь брата Жана была страстной, признаемся - и малопонятной, хотя фаранг бегло говорил на всех языках Столпов Цивилизаций. Дядюшка Хань выслушал брата Жана со смирением и со вниманием (попутно отметив неестественный ритм левого движителя), но предположение о Боге-создателе натурфилософу показалось излишне смелым. Данную мысль даос с поклоном довел до сведения страстного проповедника. Брат Жан не удовлетворился вежливым безразличием ханьца и устроил на него настоящую охоту, выслеживая жертву с пылом и неутомимостью настоящего ловца человеков. Везде, где только дядюшка Хань терял бдительность, за его плечами возникала костлявая фигура с очами, воздетыми гОре.
Дядюшка Хань рассказал Гобаду об этой истории и с притворной жалостью в голосе попросил отвлечь брата Жана от своей скромной особы, увы, не предназначенной для спасения в христианском смысле.
- Неужели почтенному брату Жану моя унылая физиономия интереснее, чем прелести прекрасноокой Махназ? - вопросил почтенный даос, упоминая одну из танцовщиц друзей Гобада, которая и на него произвела неизгладимое впечатление.
- Увы, мои друзья перепробовали все, чтобы отвратить нашего милого Жана от его отвращения к плотским радостям, но не слишком в этом преуспели. Боюсь, дядюшка, Вам предстоит стать правоверным христианином, иначе миссионер последует за Вашей душой прямо в ханьское царство мертвых.
- Дорогой Гобад, у меня не было еще повода задать вопрос: в чем Ваш интерес к брату Жану? Конечно, он экзотичен...Но, согласитесь, воспитан весьма дурно
Гобад беззаботно рассмеялся:
- Мы, персы, издавна питаем необъяснимую страсть к европейцам. Еще великий Рудаки произнес: «Фаранг, фаранг... Каково это - быть фарангом?» Каково это - жить на окраине мира, быть непохожим на цивилизованных людей, строить свои замкнутый мирок, боясь щедрых даров, которые преподносят просвещенные нации? Да, это экзотика - но это и урок нам, иная точка зрения, своего рода волшебное зеркало, в котором мы видим выпукло те детали, которое ускользают от привычного взгляда. Кроме того, персы сентиментальны и верны своим обязательства, хотя бы им исполнились тысячелетия. Мы отчего-то считаем себя ответственными за европейский полуостров, еще со времен наших великих Ахеменидов, которые пытались преподнести передовой образ жизни туземцам. Так что любой фаранг находит в персе опекуна - и я не исключение.
Заводчик Ма сидел со своим секретарем - племянником за соседним столиком, и сухо указал, что хотя законы Поднебесной не запрещают чужестранные проповеди, но все-таки их надо ограничить, так как иная ученость плохо влияет на неокрепшие умы. А брат Жан, вдобавок, демонстративно нарушает правила приличия...
- Почтенный председатель, - дядюшка Хань не преминул обратиться к любителю ритуалов с утрированной церемонностью, как всякий уважающий себя даос к конфуцианцу. - Брат Жан по сути не совершает ничего предосудительного, кроме того, что он крайне навязчив - но при этом он действует из лучших побуждений, исходя их своих соображений об общем благе.
- Уважаемый судотворец, - с не меньшей церемонностью ответил Ма. - Я, как уважающий себя гражданин Поднебесной, слабо разбираюсь в чужеземных веяниях, что проносятся пустым дуновением над незыблемой Поднебесной.
Гобад откровенно наслаждался видом китайских церемоний. Персы слыли вольнодумцами и довольно ветреными людьми, поэтому обожали наблюдать с затаенной усмешкой за серьезностью ритуалов соседей.
Персиянин - насмешник решил напасть на чопорного заводчика с неожиданной стороны:
- Не скажите, почтенный председатель, что вера христиан -это пустой звук. Вот, к примеру, наша прекрасная Роднева благосклонна к учению Христа и привечает проповедников вроде брата Жана - но какого-то особого сорта, отличного...Не знаю даже в чем их различие...
Ссылка на Родневу заставила заводчика Ма насупиться и перейти к обороне:
- Поддержка восточных христиан является отражением внешней политики Великой Тартарии, так как они являются верными союзниками Севера на юго-западных рубежах. Естественно, что промышленники поддерживают благоразумное поведение своей державы.
Затруднение заводчика Ма не ускользнуло от зоркого взора Родневы, тем более что она считала дядюшку Ханя с Гобадом людьми хоть и искусными, но при этом любившими вносить смуту в чинный распорядок жизни - и зорко наблюдала, чтобы оградить своих ближних от каверз возмутителей спокойствия.
Когда Гобад с преувеличенными поклонами вовлек ее в беседу, Хозяйка Гор веско сказала:
- Я предоставила брату Жану вспомоществование и попросила благословение у достойного человека.
Роднева только забыла упомянуть'что она произнесла : «прими жертву на свое благое дело» с таким видом, что с тех пор проповедник крестил Хозяйку Гор издали на почтительном расстоянии.
Вот тут персу и пришла в голову не слишком приличная мысль развлечь себя видом людей из высшего света, рассуждающих о европейцах, из чего проистекла нижеследующая беседа.
Он переспросил с невинным видом:
- Как Вы, сударыня, относитесь к грекам, которые враждуют с настоящим фарангами? Вам ведь приходилось встречаться с ними?
- Греки суесловны, сварливы и чрезвычайно высокого мнения о себе, что, наверное, делает их страну не слишком комфортной в нравственном отношении для иностранцев. Но есть и положительные черты характера: вкус к изящному, предприимчивость, грамотность, которые приближают их к цивилизованным нациям. Среди моих управляющих и торговых агентов немало греков, и я ими довольна. Конечно, - добавила она после некоторой паузы. - я не даю им возможность заниматься пересудами на отвлеченные богословские темы, до чего греки великие охотники.
- Во времена моего деда европейцы были редки в круге цивилизованных стран, а сейчас их встретишь чуть ли не в каждом селении. - продолжал Гобад. - Как Вы думаете, прекрасная Роднева, не наступит ли, нашим попущением, такое время что фаранги заселят наши земли и вытеснят наших внуков?
Причудливый полет мысли Гобада немного озадачил Родневу:
- Я не вижу оснований для беспокойства. Разрыв в нравственном отношении и в знаниях между Кольцом Цивилизаций и Европой слишком велик, так что непреодолим.
Все попытки раздразнить Родневу пока разбивались о ее манеру выражать свои мысли прямо и просто.
Гобад продолжал, уловив интерес к дискуссии со стороны ближайших столиков -к ним уже подходили люди, привлеченные фантазиями персиянина.
- Мое знакомство с фарангами не так велико, я близко знавал несколько математиков из греков и жителей более западных стран, да беседовал с братом Жаном. Надо отметить их восприимчивость и умение учиться. Хотя...У нашего пламенного проповедника нет ни малейшего желания узнавать персидскую метафизику – ему достаточно своей.
Роднева со своим практичным умом сделала вывод из наблюдений персиянина:
- Иначе говоря, Вы делите европейцев на две категории - на людей, способных воспринимать ученость четырех цивилизаций, и на религиозных деятелей, которым их вера препятствует приобщению к высокой культуре. Последние останутся в своей косности и, следовательно, не воспринимаются как Ваша гипотетическая угроза. Значит, нам предстоит установить, принадлежат ли фаранги к категории тех, кто способен постигнуть наши общие знания и превзойти их.
Роднева не потратила часть жизни на изучение науки мыслить, ее сама жизнь учила думать и делать выводы.
Гобад призвал правоту своей собеседницы, но посетовал на свое незнание нравов европейцев: он не бывал на западе дальше Багдада.
К спору привлекли доблестного Сиямака. Бравый сартип некогда командовал бригадой в экспедиционном корпусе «Благочестивого умиротворения стран заката», так что все разновидности фарангов он знал накоротке. Брата Жана он встречал на борту лайнера, раскланивался и обменивался приветствиями на латыни.
- Ждать ли от фарангов подвоха? - переспросил генерал от морской пехоты. - Извольте разъяснить вопрос, так как мне он непонятен.
- Наш вдохновенный Гобад считает фарангов сметливыми и восприимчивыми настолько, что в будущем они смогут перенять наши достижения и стать с нами вровень в техническом отношении, - терпеливо пояснила Роднева.
- Чушь! -усы Сиямака встопорщились от возмущения. - Я три года бороздил ихнее Средиземное море, я десятки раз вел своих сарвазов в пену прибоя на приступы, я занимал целые царства и герцогства. Я бросал благородных персов в побоища и в зачумленные области, чтобы подарить фарангам культуру. Мы предлагали туземцам свободную торговлю в рамках иранской сферы процветания, заводили мануфактуры и доменные производства, обучали банковскому делу, одаривали университеты переводами поэтов и философов. И все напрасно! Наши жертвы были бессмысленными. Они остаются сидеть в своих скученных вонючих городишках, они продолжают поклоняться своему кровожадному распятому божку, они талдычат на сотнях своих варварских наречий, вместо того, чтобы перейти на благозвучный фарси! Клянусь сиянием Ахура Мазды, я не могу понять это!
Возникла неловкая пауза, так как Роднева и Сиямак принадлежали к державам, которые в тогдашний описываемый момент находились в определенной конфронтации. Следствием ее стали невесть откуда появившиеся у европейцев деньги и современное оружие, а скромная Византия, вассальное царство Великой Тартарии, неожиданно стала препятствием на коммуникационных линиях снабжения корпуса умиротворителей. Так что причиной неудачи соратников Сиямака была не только косность туземцев... Персия бросила рассерженный взор на север и в ответ затеяли интригу на Кавказе. Но все равно, блестяще начатый поход на запад пришлось сворачивать с весьма скудными достижениями. В Риме был подписан очередной договор о мире и свободной торговле для персов, Средиземноморье опять признало отеческую опеку Царя Царей, и вновь -многочисленные и дурно воспитанные владения фарангов сразу же стали своевольничать, едва последний транспорт показал им кормовой флаг. Очередная попытка привить черенок высокой персидской культуры к европейской дичке, увы, которая по счету, оказалась безрезультатной. Слабым утешением для персов было то, что их неуспехи на юге европейского полуострова зеркально повторялись в столь же безуспешной культуртрегерской миссии Тартарии в странах германов и англов.
Но не спорить же было персу и русине о зонах влияния в безнадежно отдаленной Европе...
Поэтому бригадный генерал галантно приложил ладони к своему сердцу, а статная красавица одарила его одной из своих самых чарующих улыбок, вызвавшей затаенный вздох у Ма.
Даже поэт, предвзято относившийся к своим любимым фарангам, был вынужден признать, что, увы, за исключением отдельных личностей, вполне готовых принять свет культуры, население Европы не способно перейти на более высокую ступень развития.
Окружающие начали вспоминать случаи, которые свидетельствовали бы о влечении европейцев к цивилизации. Как оказалось, обитатели заокраинного запада давно заполонили Кольцо Цивилизаций, каждый мог припомнить «фаранга» или «немца» среди слуг, работников, солдат и даже уважаемых людей. Что далеко ходить - среди стюардов «Лунной Мелодии» мелькали фигуры со светлой кожей и светлыми волосами, которые, чтобы затесаться среди схожих с ними внешне русов, переиначивали свои варварские имена на тартарийский лад.
Самой удивительной оказалась история, о которой поведал Винай, внук адмирала Викрама.
Гардемарин получил отпуск из Академии Сагары, чтобы сопровождать вместе с сестрой своего знаменитого родственника: юноша все еще находился под впечатлением встреч с теми, кого его сокурсники изучали по учебникам военно-морской тактики. По рассказу Виная среди его сокурсников, родовитых морских раджпутов и островных кшатрапов, были два бритта. Они оказались сыновьями местного купца из торговой фактории Лондонпура, который несметно разбогател на торговле со Столпами Цивилизаций, и, вдобавок, неоднократно оказывал Бхаратварше услуги деликатного свойства. В качестве награды сыновья его получили привилегию обучения в элитной военном заведении, хотя совершенно непонятно, как бы они смогли применить полученные знания на своих утлых галерах с примитивными пушками. Винай отозвался о них как людях, конечно, весьма дурного воспитания, особенно в отношении того, как они кичились богатством своего отца, но в настоящем аристократическом окружении смогли проявиться и выйти на первое место лучшие черты их характеров. Старший из них уже успел сходить в плавание на рейдере «Карна» и даже отличиться во время учебных ракетных стрельб.
- Я согласен,- сказал заводчик Ma, - что в окружении просвещенных людей любой человек облагораживается и получает право именовать себя цивилизованным. Недаром Поднебесная стоит на нравственной максиме: «Варвар, ведущий себя как ханец- является ханьцем; ханец, ведущий себя как варвар -является варваром». Врата цивилизации открыты для всех: но все ли охочи пройти по трудному пути обучения и самоусовершенствования, а не выбрать приятный и легкий путь безделья и порока?
Тут мнения разделились - одни приводили примеры европейцев, не только сколотивших себе состояния на торговле с востоком, но и придавшими себе уважение в глазах цивилизованных людей; другие, наоборот, вспоминали о слугах, которым даже деньги и власть не изменили лакейскую сущность.
Почтенный председатель заскучал от пустого разговора и отправился к павильону Шепота Облаков за последними сведениями о поставках сырья на свои заводы. Он немного подождал, пока медиум, подключенный к атмосферному магнетизму, заполнит цифрами и значками упрощенных иероглифов бланк сообщения, и не торопясь, вернулся в павильон Умиротворенного Вкушения. Втайне он надеялся, что возмутители спокойствия покинут общество, вернутся к своим друзьям на нижние палубы.
Продолжение >>>
|
При использовании материалов статьи активная ссылка на tart-aria.info с указанием автора Константин Ткаченко обязательна.
|
 |
