Сегодня весь мир не сомневается в том, что оселедец, это отличительный признак запорожских казаков. Даже вульгарное прозвище «хохол» прочно закрепилось за коренным населением Малороссии. Однако это - глубокое заблуждение. Согласно многим источникам, запорожские казаки внешне ничем не отличались о яикских или донских. Собственно, и организационно Запорожская сечь являлась частью Великого войска Донского. Никогда они не брили головы и не носили чубы на темени. И шароваров они не носили, потому что этот вид одежды был атрибутом исконных врагов запорожцев – крымских татар и османских баши-бузуков.
С лёгкой руки, а точнее кисти Ильи Репина за запорожскими казаками закрепился нынешний, легко узнаваемый образ. Ведь представления художника о внешнем виде малороссов базировались на изображениях, оставленных европейцами, а все они были созданы в период с шестнадцатого по восемнадцатый век. В это время как раз они встречали на территориях, называемых ими самими «Украиной», крымских татар и османов, которые фактически создали там самый настоящий украинский султанат. Об этом сохранилось масса свидетельств в архивах Польши и Турции. Подробно об этом можно узнать из «Османских летописей». А вот, что своему государю писали варшавские послы: -
«Между тем казаки Желтой трости, которые четыреста лет в подданстве нашем находились и снискали наше расположение, нам начали надоедать. Дорошенко же, став гетманом, претендует на равенство с нашим королем и своим поведением уподобляется остальным христианским королям… Разве не очевидно, сколько бед нам принесли напасти Желтой трости и то, что Дорошенко собрал батальон под крылом у султанского войска его величества могучего падишаха из рода Османов и, чтобы засвидетельствовать свою преданность, во время завоевания крепости Каманиче дал погулять ружьям с пушками, и то, что сейчас ездит верхом в королевской манере и со свитой своей разгуливает во дворце воинов Исляма, и нам наперекор дошел до земель, где мы находимся?».
Если приглядеться к внешности людей, изображённых на картине Репина, не зная, как она называется, то любой здравомыслящий человек скажет, что перед его взором турки и два поляка: один изображён позади писаря, другой - справа от человека с перевязанной головой. Назвать их украинцами никому просто в голову не придёт.
Между тем, запорожские казаки выглядели неотличимо от русских стрельцов, к примеру. Такие же кафтаны, головные уборы, оружие и снаряжение. А вот татары…
Гильом де Рубрук описывает их так: «Они бреют также виски и шею до верхушки впадины затылка, а лоб до макушки, на которой оставляют пучок волос, спускающихся до бровей».
При описании внешнего вида женщин, монах утверждает, что их одежда такая же как у мужчин, только длиннее, а на голове они носят особый убор, называемый бокка. Волосы они убирают под бокку, которая сверху украшена длинной пикой, как шлем у воина, а сама пика украшается птичьими перьями. Кроме того, лица у тартарских женщин обильно украшены татуировками. Здесь же имеется замечание о том, что женщины рожают, сидя на корточках, а не ложатся на спину, как это принято у франков.
Любопытно, что как и у руссов, верховный бог у могуллов - громовержец. Вероятно, от того они во время грозы выгоняют чужеземцев из жилища на дождь. Они верят, что молния никогда не ударит в дом, если в нём находятся только свои. А пришелец, словно мишень, притягивает огненные стрелы к себе и может навредить одним своим присутствием.
И вряд ли этот обычай является свидетельством не зрелой морали, потому что, судя по всему, о том, что такое преступность, могуллы практически не ведали. Смертная казнь у них полагалась только за покушение на обладание чужой женщиной, убийство или за особо крупную кражу. Наказанием за проступки были удары палками и презрение соплеменников.
Самым страшным для могулла было стать неприкасаемым. Если в суде его вина была доказана, а суд у них вершил глава рода, или хан, и имел состязательный характер, то к осуждённому не имел права никто дотрагиваться. Он вынужден был жить среди своего племени при полном отчуждении всех своих сородичей. Муки совести и одиночество, были страшнее, чем наказание палками. И в этом между руссами и могуллами было полное сходство. Так же нас роднил и обычай, когда вдова никогда больше до самой смерти не выходила замуж за другого мужчину и носила траур.
Интересен обычай запрета входить во дворец хана в течении одного года для тех, кто стал очевидцем смерти или гибели своего сородича. Если умерший был ребёнком, то запрет длился только один месяц. К сожалению, де Рубрук не оставил объяснения сути этого обычая.
А вот с описанием обряда похорон много неясного. Монах рассказывает о погребении в курганы или башни из кирпича, если хоронят знатных вельмож. Кроме того он упоминает и деревянные пирамиды, внутри которых устраивалось погребальное ложе. А простых подданных якобы закапывали в землю, как принято у большинства народов. Содержащиеся в тексте описания вызывают серьёзные сомнения в их достоверности, поскольку во многом совпадают с представлениями о захоронениях тартар у учёных девятнадцатого века. А вот на гравюре с изображением похорон, мы видим совершенно другую картину:
Позади мы видим полусферическое сооружение исполинского размера. Такие «цистерны» называли "голами" и использовали для погребений вплоть до двадцатого века в Индии, Персии и Пакистане. А может быть, и поныне где-то используют. Справа же мы видим ещё один вид погребальных сооружений зороастрийцев, которые и сегодня широко используются в регионах, населённых огнепоклонниками. У представителей этой древней религии принято считать, что сжигать останки умерших - это осквернить огонь. Поэтому тела ушедших в мир иной принято оставлять на таких вот круглых сооружениях, называемых майданами, где они становятся добычей стервятников.
Точно такое же сооружение имеется и на Красной площади в Москве. Оно называется Лобным местом, где якобы казнили преступников. Однако, скорее всего, нам говорят неправду. Точнее, не всю правду. Преступников можно наказывать где угодно, в том числе и на майданах, где ранее оставляли тела усопших. На самом деле, зороастризм был широко распространён в различных землях Тартарии, в том числе и в Московии. И я уже упоминал, что эта религия называлась на Руси Благой верой. Потому-то у нас так много святых благоверных, которых позднее причислили к лику святых христиане.
Были у могуллов и другие обычаи, которые очень удивляли европейцев, и которые могут являться свидетельством того, что эти племена прошли через суровые испытания. Такие, которых не доводилось испытывать франкам и готам. Первое, что кажется теперь удивительным, - это знания могуллов об основах гигиены и санитарии. Оказывается, что во избежание опустошительных эпидемий, если человек чувствовал недомогание, то ставил у дверей своего дома специальный шест, называемый "урга". Все, кто видел этот знак, уже никогда не входили в дом, у которого он расположен. Таким образом, могуллы, даже не зная о том, какая у них болезнь, заранее страховали своих сородичей от вероятного заражения при контактах с заболевшим. На тот случай, если недуг оказывался инфекцией. Такой примитивный карантин, без сомнения был весьма эффективным в деле профилактики вирусных заболеваний.
Второй обычай уже напрямую указывает на то, что в прошлом могуллы имели печальный опыт распространения кишечных заболеваний, связанных с употреблением некачественной воды. Оказывается, что в Тартарии вообще запрещено было пить сырую воду! Ни один могулл никогда не проглатывал внутрь ничего, кроме того, что было приготовлено специально, в качестве напитка. А имеющиеся запасы воды расходовались крайне экономно. Например, когда они умывались, то набирали немного воды в рот, и уже изо рта поливали себе руки, чтобы омыть сначала кисти рук, а затем и лицо с шеей.
Эти «странности» легко объяснить, если предположить, что могуллы сталкивались с какими-то явлениями, которые вызывали массовую гибель большого числа людей, что вызывало распространение эпидемий, и при этом вся вода становилась непригодной для питья. Такое могло случиться именно в следствие той катастрофы, во время которой через всю Сибирь прошла волна морской воды и буквально смыла большую часть Великой Тартарии. Вот, как могулам пришлось научиться таким мерам профилактики эпидемий. Подтверждений этой версии более чем достаточно, в том числе и огромное количество солёных озёр на землях, где ранее существовала страна городов, а в наше время простираются безлюдные тайга и тундра.
Ведь не даром реки Сирр и Аму в какой-то момент стали называться Сыр-Дарья и Аму-Дарья. А слово «дарья» с тюркских языков означает в переводе на русский - «океан». Какая же может быть связь между океаном и степными реками? Да и слово «курган», вполне может означать нечто иное, отличное от того, что мы сегодня им обозначаем. В тюркских языках, это слово является заимствованным, поэтому пишется «курганга».
Между тем, представляется логичным предположение о том, что слова урга, курган, и даже ураган, являются родственными. Урга означает знак запрета на посещение места, или дома, что-то вроде «проходите мимо», тогда слово «курган» может оказаться производным от «урга», и оно может означать всё что угодно, и не обязательно «холм над могилой». Ведь если предположить тесную связь между понятиями «курган» и «ураган», то картина предстаёт совершенно иная. В этих словах незримо присутствует «чёрный» подтекст, связанный со смертью и стихией. Так же как в случае с русскими словами «мор» (массовая гибель) и «море» (водоём, несущий смерть). Разумеется, это только мои собственные домыслы, и они навеяны, скорее интуитивными посылами, нежели реальными фактами, которые позволительно было бы использовать в качестве аргументов.
Тем не менее, не мне одному кажется, что хоронить людей, пусть и знатных, обустраивая над их погребальной камерой ещё и целую гору - это вершина безумия. Безумием представляется и обычай хоронить вместе с князем его лошадей, жён, да ещё и со всем имуществом. Ну не были наши предки такими дремучими. Прекрасно они знали о том, что в ином мире покойнику меч, посуда, и драгоценности не понадобятся. И Гильом де Рубрук прямо говорит о том, что могулы никогда не хоронили своих умерших вместе с какими-либо вещами. Материальные ценности продолжают иметь ценность только в мире материальном, если они служат живым. А мёртвым они просто не нужны.
Поэтому вполне может оказаться, что курган, как и бархан, это природное образование. Только в отличии от наносов из песка, принесённого ветром, курганы могли быть наносами, принесёнными селем. Тогда ясно, становится, что массовые захоронения со всем домашним скарбом, это не результат похоронного ритуала, а вполне может быть результатом удара стихии, в результате которого под толщей песка и глины оказывались целые селения.
Но оставим домысли и вернёмся к изложенным де Рубруком событиям. Через два месяца пути из Солдаии путники встретили огромный город на колёсах, где старшим был человек по имени Скатай. Монах в своём отчёте поясняет, что убыв из местности Кассария (Хазария) они шли по пустыне под палящим солнцем, где к югу от них было Каспийское море, а к северу - земли руссов и пруссов, которые протянулись от Венгрии до Ателлы. Правда, пруссов в тот момент уже покорили «братья из тевтонского ордена». Для автора, очевидно, не существовало особых различий между пруссами и руссами. Он говорит, что «братья» запросто могли бы завоевать и Руссию. Наверное, он не знал, что тевтоны тоже так думали, но потом передумали, встретившись с дружинами Александра Невского под Псковом. А пустыню, которую путники пересекли, называл землями кипчаков и команов. Вероятно, команами он называл колмаков (калмыков).
Скатай принял путников, дал им еду и кров и подробно опросил о цели их миссии. Примечательно, что в его городе кроме могулов было много руссов, аланов и венгров. Узнав, что миссионеры следуют ко двору Сартаха, дал им проводников и бурдюки с мясом, коровьим молоком и кумысом. Далее их путь пролёг на север, где между двумя морями существовал перекоп.
О чём идёт речь в этом отрывке, понять сложно. Единственное объяснение сказанному, которое приходит на ум, так это вероятность того, что в нём говорится о Волгодонском канале, который, вероятно, существовал ещё в древности, потому что он указан на множестве средневековых карт, составленных различными авторами в разное время.
В этой местности жили люди презренные, т.е. прокажённые, которые были на государевой службе у Сартаха и взимали тамгу (таможенный налог) с купцов, везущих соль.
У этих людей путники переменили волов и лошадей, приняли в дар одну козу и несколько бурдюков с кумысом. Им также выделили восемь человек провожатых охранников. Через много дней пути Гильом со спутниками прибыли к реке, которая, согласно рукописи, отделяет Европу от Асии.
В тексте говорится, что Бату-Хан приказал построить на левом, восточном берегу город, и в нём жили руссы, которые занимались переправой купцов с одного берега реки на другой. Примечательно, что они переправляли повозки, ставя одну ось на одну барку, а другую ось на вторую. И так, усиленно гребя вёслами, перевезли по очереди все четыре повозки, и всех животных. А в месте переправы ширина реки не превышает ширину Сены в Париже. На западном берегу Дона, где начинались великие леса, жили в основном руссы. Любопытно их описание данное Рубруком: -
« В то время они жали рожь. Пшеница не родилась там хорошо, а просо имеют они в большом количестве. Русские женщины убирают головы так же, как наши, а платья свои с лицевой стороны украшают беличьими или горностаевыми мехами от ног до колен. Мужчины носят епанчи, как и Немцы, а на голове имеют войлочные шляпы, заостренные наверху длинным острием».
Ещё он упоминает, что руссы - это дикий народ, не имеет никакого закона, и все сплошь язычники. Европейцы и сейчас о нас такого же мнения. Не совсем понятно, для чего именно было путникам переправляться на западный берег Дона, если их путь лежал в Итиль. Тем не менее в описании Руссии монах упоминает и Московию, и лежащую позади Волгарию, и богатства земель между Доном и Волгой, где в месте наибольшего их сближения, реки отстоят друг от друга на расстоянии десятидневного перехода. Следовательно, им необходимо было проследовать на север вдоль Дона, снова переправиться на восточный берег, пройти десять дней до Волги и спуститься вниз к Итили. Но вполне вероятно, что Итиль и Астрахань - это не один и тот же город. Велика вероятность того, что Итилью называли ранее Царицын (Волгоград/Сталинград). И тогда всё становится на свои места.
Как бы то ни было, далее следует описание двора Сартаха. Европейцы были очень впечатлены роскошью и богатством дворца, в котором жил сын Бату-Хана Сартах и шесть его жён. При дворе они встретили ещё несколько послов из Европы, а также отметили, что кроме могуллов там были монахи-несторианцы, а также сарацины (магометане). Путники поднесли Сартаху дары в виде мускатного вина, сухарей и разных фруктов, а также дали подробно рассмотреть все церковные книги и утварь для богослужений, которые миссионеры везли с собой. Однако Сартах, хоть и милостиво принял послов, ответил, что вопросы мира с королями он не вправе решать, и отправил путешественников к отцу своему Бату-Хану.
Но прежде, чем отправится в Итиль, ко двору Батыя, который отстоял от двора Сартха на три дня пути, де Рубрук рассказал то, что ему удалось выяснить о могуллах во время общения с приближёнными к ханскому сыну. Оказывается, что звание могуллов ценится выше всего, поэтому называть их христианами, даже несмотря на то, что часть из них на самом деле были крещёными несторианцами, категорически запрещено. Могулы считают, что христиане - это такой народ, который по происхождению гораздо ниже могуллов. Тартарами их тоже нельзя называть, потому, что это другой народ. А приставка «хан» к имени, означает, что человек является пророком, способным предвидеть будущее. Править народом может только тот, кто способен предвидеть события наперёд.
В те времена, когда франки завоевали Антиохию (1098г), в Каракатае правил Кон-Хан. Страна называлась так, чтобы отделить чёрных катаев от белых, которые живут далеко на востоке у берега океана. Из истории Антиохи известно, что бывшие там турки ведут родословную от одних с могуллами и тартарами предков, и поэтому они обратились за помощью к правителю Каракатая Кон-Хану. И тот отправил свои войска на помощь туркам.
Чёрные катаи жили на равнине позади гор, через которые впоследствии посольство переправилось. Очевидно, что речь об Урале, и тем более непонятно, чем руководствовались историки, утверждающие, что Гильом де Рубрук путешествовал через Среднюю Азию в Монголию.
На той равнине к востоку от Урала, рядом с землёй кара-катаев, была земля родственных могуллам наиманнов, главным среди которых был пастырь из несторианцев. Это был пресвитер Иоанн, который после смерти Кон-Хана стал царём, которого руссы звали Иван-Царь или Иван Великий. У Ивана был родной брат по имени Унк, который правил в землях маркаттов, в трёх днях пути на восток от Катая, где стольным градом был Кара-Курум. А ещё восточнее, в пятнадцати дневных переходах, находились земли, на которых жили бедные могуллы, а рядом с их землями находилась провинция бедных тартар.
После того, как Иван-Царь умер, все земли унаследовал его брат Унк. Унк-Хан отправил войско в земли Могулов, чтобы подчинить их себе и убить их предводителя Тамучина. Но тот сбежал к тартарам и там сказал такие слова: «Так как у нас нет вождя, наши соседи теснят нас». Тогда могулы и тартары выбрали его своим предводителем. Тамучин собрал великое войско и отправился в Катай, где разбил войско Унк-Хана, а самого его убил. Его дочь он отдал замуж за своего сына Мангу-Хана, который правит в Катае и сейчас. Тут повествование монаха очень сильно отличается от описаний этого момента в других источниках, из которых следует, что Чингис-Хан (Темучин/Тамузин) убил не Унка, а самого Ивана Великого, и сам взял в жёны его дочь.
И это при том, что Ивану на момент гибели было около семисот лет. Это и понятно, ведь чем крупнее и значимее историческая фигура, тем больше о ней сочинено небылиц. Причём, в основном, имеющих негативный оттенок.
Так или иначе, но различные трактовки событий, оставленные как потомками самих могуллов, так и их западными визави, позволяют сложить хоть сколько-нибудь достоверную картину прошлого. В который раз мы приходим к единственно верному выводу о том, что историки просто не понимают, кем были могуллы и тартары. Они выдумали пресловутое «монголо-татарское иго» только благодаря похожему звучанию слов. На самом деле, современные монголы вполне могут быть дальними потомками тартар, но только с очень сильно изменённой генетикой.
Какая-то часть могуллов, которые, очевидно, были европеоидами, могла ассимилироваться среди монголоидов, и совершенно в них раствориться. А тартары как народ прекратили своё существование ещё раньше, оставив о себе напоминание в виде многочисленного ещё недавно народа юкагиров, которые впоследствии так же растворились, сильно перемешавшись с чукчами и якутами.
И этот очевидный факт, который никак не могут осознать историки, не вызывал никаких вопросов у Рубрука. Он прямо указывает, что на момент его путешествия никаких тартар уже не осталось. Были только могуллы. Вот, что он пишет об этом: «Чингис повсюду посылал вперед Тартар и отсюда распространилось их имя, так как везде кричали: «Вот идут Тартары». Но в недавних частых войнах почти все они были перебиты. Отсюда, упомянутые могуллы ныне хотят уничтожить это название и возвысить свое».
Вот как! Оказывается, память о Тартарии начали уничтожать ещё сами «монголы» в тринадцатом веке. Ситуация-то в точности такая же, как с народом одной из бывших братских советских республик, жители которой теперь говорят, что они - не русские, и называть их русскими, значит оскорблять.
Однако, вернёмся к Рубруку. Оказавшись на Волге, он был потрясён её размерами. Ему было никак не понять, как река может простираться, словно море, до самого горизонта, и откуда столько воды берётся на севере, в Волгарии, где река берёт своё начало. На корабле путники спускались по реке, пока не достигли Орды – огромного города Бату-Хана. Монах признаётся, что оробел, увидев такое огромное количество домов вокруг ханского дворца, имевшего входные ворота с юга. В городе кроме могуллов проживало множество руссов, аланов, лесгов (лезгинов), черкасс и киргизов.
Для встречи Хана с миссионерами, был поставлен специальный шатёр. Внутри находился позолоченный трон, огромный, как кровать. Для того, чтобы сесть на него, требовалось подняться на три ступени. Рядом с Батыем по левую руку, сидела его госпожа. А сам Хан показался Рубруку огромным великаном. Ничего другого во внешности «монгола» Батыя, у монаха не вызвало удивления. Разве что… На его слишком бледном лице виднелись красные пятна. Очевидно, что Батый выглядел так же, как и любой европеец и славянин. Он не был ни татарином, ни, тем более, монголом.
Но по итогам переговоров, Бату-Хан не взял на себя ответственность выступать в качестве дипломата, перепрыгнув через голову Великого Хана, брата его Мангу, который находился в столице, в Кара-Куруме. Поэтому миссии предстоял путь за Урал.
«Наконец, около праздника Воздвижения Святого Креста пришел к нам некий богатый могулл, отец которого был тысячником, что считается важным среди них, и сказал: «Я должен отвести вас к Мангу–хану; это – путь четырех месяцев, и там стоит столь сильный холод, что от него раскалываются камни и деревья. Смотрите, сможете ли вы выдержать». Я ответил ему: «Надеюсь на милость Божию, что мы выдержим то, что могут выдерживать другие люди».
Как можно, прочитав подобное, утверждать, что миссионеры ехали в Монголию? Дальше - больше. Через двенадцать дней пути путники из Итили прибыли на берег реки Яик, которая течёт с севера, из Башкирии, в Каспийское море. Любопытно, что говоря о людях земли Паскатир (о башкирах), Гильом утверждает, что их язык и язык венгров – один. Из Паскатира вышли гунны, которых теперь называют венграми. А венгры в своё время брали дань и с франков, и со всех земель к югу, в том числе и с Египта. А язык руссов, поляков, чехов, вандалов и булгар, которые вышли из Казанского ханства и обосновались вблизи Константинополя, один на всех единый.
От Крестовоздвиженья до Дня всех святых ехали через землю Канкли, и очень медленно. Гильом жалуется, что руссы на ямах забирают себе лучших лошадей, а иностранцам достаются худшие. О ямской логистической системе я подробнее напишу чуть позже, а вот из слов миссионера не совсем понятно, существовала ли подобная система в Европе. Ведь мы сегодня знаем только о ямах России, которые давали возможность путешественникам менять лошадей и волов, а также делать остановки в пути для отдыха и пополнения припасов.
Зато автор оставляет удивительное свидетельство практически полного отсутствия дров по пути следования, из-за чего им приходилось переносить не только холод, но и голод, от того, что не на чем был приготовить пищу на пути между ямами.
Затем посольство прибыло в город, который стоял вблизи очень высоких гор. Жители встретили их у ворот с хлебом и пивом. В этом городе путешественники увидели лозы и попробовали местные вино и виноград. Тогда они узнали, что проехали Каспийское море, оставив его позади, а в городе проживают немцы.
Немцев этих привёз сам Мангу-Хан, и занимаются они тем, что копают золото в городе под названием Булат и куют там оружие. Вероятно, речь здесь идёт о месте, которое нам известно как город Златоуст, по сей день славящийся своими кузнецами-оружейниками.
После этого путники перешли высокие горы, в которых жили кара-катаи, и оказались у реки, через которую предстояло переправиться (вероятно, имеется в виду Обь). Там они встретили руины огромного замка, разрушенного давным-давно, но земли вокруг были возделаны. Потом они проехали город, где жили сарацины, говорившие по-персидски, хотя Персия находится очень далеко от их места жительства.
Далее миссионеры вышли на южный берег моря протяжённостью в 25 дней пути, которое наполняли реки, стекающие с гор, находящихся с южной его стороны. Скорее всего, речь идёт об исчезнувшем ныне, Катайском море-озере (Kithai lacus)
На равнине между озером и горами путникам встретилось великое множество разрушенных городов, и они решили, что руины эти - следствие многочисленных войн, между тартарами из различных племён. Потом их ждал двухнедельный отдых в большом городе Кайлаке, откуда происходили все самые известные гитаристы и органисты. И сама земля эта носила название Органа. Ранее в Органе были собственные язык и письменность, но во времена посольства там жили уже одни только туркоманны. Там Гильом де Рубрук впервые познакомился с идолопоклонниками и их сектами.
Первыми встречными, кого он описывал, были югуры (уйгуры), которые свою землю называли Югрой. Их храмы имели вход с юга, и имели алтарь в виде сундука на северной стороне. В сундуке хранились изображения в виде статуэток святых с крыльями за спиной и воздетыми руками, указующими двумя перстами к небу.
В другой кумирне Гильому встретились люди, которые молятся богу, но Христа не признают, и приносят в жертву хлеб и плоды. Сарацины, которых много в городе, их так не любят, что даже упоминать о них не хотят.
Все сектанты молятся на север и при этом хлопают в ладоши. Очень примечательный факт. По-моему, он может быть подтверждением тому, что цивилизация зародилась именно на севере, а не в Африке, и не в Междуречье.
Кроме того, главным кумиром у них был Святой Христофор (собакоголовый или псеглавец). А от одного несторианца Рубрук слышал о том, что в Катае есть идол псеглавца такого размера, что он виден за два дня пути до него и весь сверкает золотом.
А ещё у всех идолопоклонников есть колокола, которые не приняли христиане и сарацины, за исключением русских, болгар и греков из Кассарии.
Встречались де Рубруку и другие люди, которых он отнёс к сектантам. Например, такие: - «…все жрецы их бреют целиком голову и бороду; одеяние их желтого цвета; с тех пор как они обреют голову, они хранят целомудрие и должны жить по сто или по двести зараз в одной общине. В те дни, когда они входят в храм, они ставят две скамьи и сидят в направлении клироса, но против него, на земле, держа в руках книги, которые иногда кладут на упомянутые скамейки, и, пока они в храме, головы их открыты; они читают в молчании и сохраняют молчание. Отсюда, когда я в Кара-Куруме вошел в один храм их и застал их так сидящими, я на разные лады пробовал вызвать их на разговор и никоим образом не мог. Куда бы они ни шли, они имеют также постоянно в руках какую–то веревочку со стами или двумястами ядрышками, как мы носим четки, и повторяют постоянно следующие слова: «on mani baccam».
По-моему, тут и комментарии излишни. Единственное, в чём ошибся монах, так это в том, что мантра начиналась не с «on», а с «OMM». Но ему это простительно.
Далее следует весьма колоритный пассаж:
«Около своего храма они всегда устрояют красивый притвор, который замыкают крепкой стеной, и к югу устрояют большие ворота, в которых садятся для разговоров. Над этими воротами они воздвигают длинный шест, чтобы он выдавался, если можно, над всем городом. И по этому шесту можно узнать, что этот дом – храм идолов. Это обще всем идолопоклонникам. Итак, когда я вошел в упомянутую кумирню, я застал жрецов сидящими у наружных ворот. Те, кого я видел, казались мне франками по своим бритым бородам. На головах у них были тартарские тиары. Жрецы этих Югуров имеют следующее одеяние: куда бы они ни шли, они постоянно носят желтые рубашки, довольно узкие; подпоясаны они вверху прямо, как франки; плащ они носят на левом плече; он, спускаясь, покрывает грудь и спину до правого бока, как облачение у дьякона во время четыредесятницы. Тартары приняли их письмена. Они начинают писать сверху и ведут строку вниз; таким же образом они читают и продолжают строки слева направо. Они усиленно пользуются для волшебства бумагой и буквами, откуда храмы их наполнены висящими краткими изречениями (brevibus). И Мангу–хан посылает вам грамоту на языке могуллов, но письменами югуров. Они сожигают своих умерших по старинному обряду и сохраняют прах на вершине пирамиды».
Оставлю этот фрагмент без комментариев. Имеющий глаза, да увидит.
| Статья серии Основы тартароведения | <<< | >>> |
|
При использовании материалов статьи активная ссылка на tart-aria.info с указанием автора Андрей Кадыкчанский обязательна.
|
 |
